Ну и молодежь пошла! Ты ему в морду, а он сразу в драку.
(исправлены ошибки)
Название: Наша Игра.
Автор: yudsukie
Бета: не помешала бы
Фендом: D.Gray-man.
Пейринг: Дебитто/Джасдеро
Рейтинг: R.
Жанр: временами ангст с примесью ужасов.
Саммари: Всегда он должен поддерживать брата, в любых ситуациях, потому как человека, ближе чем он, у него нет. Это выглядело как правило, данное самому себе. Но сейчас внезапная усталость навалилась на них обоих. Нападки и презрение, грубые слова в их сторону от одноклассников. Постоянные побои, и чувство ненависти, что приходило после. Оно не имело выхода. Жалкие попытки отгородиться от других людей, установить справедливость...все это бессмыслица.
Предупреждения: инцест(а он будет!), кровь, AU (время до того, как близнецов приняли в семью Ноев).
От автора: Использованы строчки из стиха Блока "Есть игра:осторожно войти..."
пролог -yuzer.diary.ru/p151624523.htm#more1
глава I - yuzer.diary.ru/p152330951.htm#more1
глава II - yuzer.diary.ru/p154509836.htm#more1
глава III - Слабость.
глава III - Слабость
Немного от автора:
1. Прошу прошение за то, что пришлось так много ждать. В процессе написания главы ее сюжет полностью менялся, наверное, раз 8 и сама глава несчадно удалялась разиков 12.
2. Я допечатала ее вчера в 12 ночи, вычитала текст сегодня утром, но не думаю, что он особо грамотичен.
3. Остальные предупреждения как всегда. Смелые - добро пожаловать!
4. Еще раз простите за задержку.
Тем и страшен невидимый взгляд,
Что его невозможно поймать;
Чуешь ты, но не можешь понять,
Чьи глаза за тобою следят.
Джасдеро еще раз взглянул на не съеденное яблоко, покрутил его в руках, наблюдая за бликами последних лучей закатного солнца на яркой красной кожуре, и в итоге положил его в карман. Редкость это — яблоки. Обычным людям купить их было тяжело. Детям же просто невозможно, тем более такие хорошие, и, судя по аппетитному чавканью брата, очень сладкие.
Холодный поток ветра заставил вздрогнуть. Трава, слегка покачиваясь, щекотала самыми кончиками щиколотки ног и оголенные ступни. Шелест взбудораженных невдалеке деревьев доносился до их слуха, недовольные близкими холодами.
Они сидели на холме. Маленькая полянка, окруженная впереди полудугой леса, с растущей мягкой травой, и, что весьма важное, царившей здесь тишиной. Отсюда можно было увидеть окна приюта, издали наблюдая за тем, что творилась по ту сторону стекол и в тоже время оставаться полностью незамеченным. Быть свободным и прикованным одновременно.
Джасдеро обернулся назад, проверяя. Быть может, кто-то спохватился и теперь ищет их? Кажется, однажды такое уже случалось, когда им было 5 лет. За такое самовольничество миссис Грехтен, уже в то время бывшая при своем характере деспота, порывалась на несколько дней посадить мальчишек в подвал. Самое страшное для детей наказание. Без еды и воды провести двое суток в сыром, кишащем голодных крыс месте. И что тогда остановило ее? Наверное, даже Дебитто не помнит. И все же, сбегать с последних уроков, и пропустить вечерний полдник было глупой затеей. В этом Джасдеро был полностью уверен, потому как до ужина они еще успеют проголодаться.
— Да успокойся же ты, — раздраженно зашипел Дебитто, которого уже порядком достали метания брата. Он откусил еще кусок от яблока, с сожалением отмечая, что то практически закончилось. Стоило взять больше, пока была возможность. За это время, пока они провели тут, Дебитто ни разу не взглянул на брата, просто потому, что чувство вины до сих пор гложило его, а извиниться, почему-то не получалось. Стало бы намного легче, если бы Джасдеро перестал с ним разговаривать и вести себя так же непринужденно.
Алеющий на горизонте закат предостерегал. Скоро станет совсем холодно.
Джасдеро еще раз вздрогнул, когда особенно сильный порыв ветра растрепал его чуть длинные золотистые волосы, лизнув оголившуюся шею. Стало жутко неприятно, когда по телу пробежал волна мурашек. Но даже так, мальчик не сделал ничего, что бы стало теплее. Куртка оставалась лежать на его коленях, и, кажется эта апатия, что исходила от брата, передалась и ему. Как еще объяснить внезапный упадок настроения?
Всегда он должен поддерживать брата, в любых ситуациях, потому как человека, ближе, чем он, у него нет. Это выглядело, как правило, данное самому себе. Но сейчас внезапная усталость навалилась на них обоих. Нападки и презрение, грубые слова в их сторону от одноклассников. Постоянные побои, и чувство ненависти, что приходило после. Оно не имело выхода. Жалкие попытки отгородиться от других людей, установить справедливость. Но что они могли, когда даже взрослые, которые, несомненно, должны быть умнее, не желали принимать стороны детей.
«Поделом вам это!» — все что они могли сказать.
Джасдеро устал. Несомненно, это желание смерти, можно было назвать усталостью. Но, он не может просто взять, и оставить все так, как есть. Дебитто так же нуждается в нем, как и он. Джасдеро надеется на это.
Но почему то сейчас...эта отрешенность брата...странно.
Странный день. Странные люди. Странный человек, который назвал себя Тикки Микком. От этих странностей становилось неуютно и больно.
Джасдеро слышит слабый шум, доносящийся со стороны приюта. Неопределенные вскрики и гомон наперебой кричащих голосов. И сколько времени они здесь пробыли? Не пора ли возвращаться.
— Дебитто?
— Что?
— Там, наверное, что-то происходит, — непонятная осторожность в голосе Джасдеро. И не избавиться от нее, как-будто боится чего-то.
— Не заморачивайся, — сухо бросает Дебитто, однако интонаций и поведения брата замечает сразу же. Он бы спросил, в чем проблема, если бы знал, как понять, что чувствует сам. Куда ему, соваться в чужую душу, когда в своей полная неразбериха. Как будто там, внутри, засело. Стонет, из-за того, что нет свободы, кричит, из-за запертой ярости. И хочет воли.
«Мы слабы, — думает Дебитто. — И сильней нам никогда не стать».
Огрызок яблока он с силой зашвыривает в ближайшие кусты, надеясь, что так станет легче. Но ощущение тяжести не пропадает, наоборот, становиться только больше.
У кого спросить помощи? Им, двум детям.
Дал бы кто совета.
— Там уже свет зажигают. Нам пора, — гнет свое Джасдеро, привставая с земли. Он обходит брата, становясь прямо перед ним, подает руку. И от чего-то этот жест служит как сигнал, красная тряпка, показанная быку. Кипящий бульон ненависти, боли и страха. В каждом из них. Вопрос только, у кого убежит раньше. Дебитто или Джасдеро?
— Хочешь идти? Иди! Не держу, — приглушенно рычит Дебитто, последними силами сдерживаясь. Ну не должен он вымещать все на брате. Он ни в чем не виноват. Джасдеро, по сути вещей, вообще больше достается.
Джасдеро делает шаг назад, убирая руку. Становиться серьезным, даже слишком. Что, нереально конечно, но Дебитто испытывает слабое чувство страха. Реакция брата что ни на есть странная. Он мог ударить, маловероятно конечно, но мог же! Сказать, какой он дурак или кретин. Но что бы так...
— Что происходит... — не спрашивает, утверждает. Голос, все такой же, детский, но сквозящие в нем нотки стали неожиданно раздражают. — … с тобой.
— Не понимаю, о чем ты! — Дебитто все же поднимает голову, встречаясь взглядом с глазами Джасдеро. Мутно-янтарного цвета. У них у обоих. Оба раздраженны до предела. Оба злятся на себя и друг друга. — Оставь меня в покое, — чуть слышно, шепотом добавляет он. И ведь страшно, потому что если уйдет... будет только хуже.
Чувство, которое испытывал Джасдеро нельзя было назвать болью. Нет, он ее не чувствовал. Скорее неприятное ощущение, похожее на разочарование. К примеру, когда пытаешься разрезать веревку тупыми ножницами и с наивностью наблюдаешь за тем, как она рвется. Не мгновенно, как предполагалось, а медленно, со смаком.
— Расскажи мне.
— Почему я должен это сделать? Ты не заставишь меня!
— Я люблю тебя и поэтому я хочу знать, что беспокоит нас, — Джасдеро вновь подает руку, странно улыбаясь и заворожено всматриваясь в дрожащий янтарь глаз брата.
Почему-то только сейчас ему показалось, будто тело не его. Не подчиняется его воле. И что секунду за него говорил некто другой. Им кто-то управляет, и как только Джасдеро это понял, перед глазами резко помутнело.
— О чем ты, черт возьми, сейчас говоришь...
***
Одинокая и уникальная, как этот мир восковая роза, обвитая тонким стеблем вокруг тонкой, невысокой ножки служила единственным источником света. Такие красивые и сложные по своему созданию вещи чаще всего были предназначены в качестве декоративной безделушки, для придания комнаты больше тепла и уюта. Иногда свечи, выполненные в столь искусной манере, дарили на малозначительные праздники и всяческие годовщины. Не стоит утверждать, но возможно эта вещь очень дорога хозяину. Была когда-то. И он бы не стал использовать ее, медленно уничтожая в пламени.
Когда Тикки зашел внутрь маленькой каморки почтальона, его брови незаметно нахмурились. Микк точно помнил, что зажженной свечи он не оставлял, просто потому, что последняя потухла еще вчера вечером, ну, кроме конечно той, что сейчас освещает середину одной единственной комнаты. И он совершенно точно знал, кто решил зайти к нему в гости.
— ...и зачем? — заданный вопрос оказался вполне предсказуемым. Силуэт, остававшийся в тени не шелохнулся. Микк, а возможен ли тот факт, что у тебя паранойя? Хотя нет. Шизофрения! С каких пор ты разговариваешь сам с собой?
— А я уж было подумал, что ты соскучилась по мне, — притворно — разочарованно тянет Микк, пожимая плечами, отворачивается. Стягивает плащ и вешает его на гвоздь.
Устало вздыхает, будто ему действительно в тягость, и медленно проходит к старому, потрепанному уже не одним годом табурету, садится, не сводя глаз с притихшей в самом углу тени. Купленные ранее часом назад яблоки кладет на стол. Рядом с ними ложиться недокуренная пачка сигарет.
— А конфеты? — через несколько мгновений раздается смягчившийся голос с нотками фальшивой обиды.
— Ну извини, — Тикки разводит руками, демонстрируя полную раздосадованность. — Не ждал.
— Ха! С тобой всегда так! Только папочка знает, что мне нужно. Болван!
— Ну! Куда ж мне, до Шерила-то! — он ласково улыбнулся притаившейся в углу девчонке, на секунду показывая ей свою «вторую личность», вот так вот просто, за что получает в ответ сверкающие неподдельным удивлением глаза и вытянутую в потрясении милую мордочку. Он только что открыл перед ней все свои запрятанные карты, показал ей часть своей другой жизни. Но сделал это так легко, что самому неловко.
Девочка выдыхает, прогоняя терпкий морок, хмыкает почти чуть ли не торжествующе, и, наконец, выходит к середине комнаты, под дребезжащий свет от огня свечи:
— А я то все думала...Так вот как ты ладишь с людьми.
— Достаточно удобный навык, — замечает Микк. — В наше время нужно себя чем-то развлекать, иначе, нет никакого удовольствия.
Без малого счастья и комфорта жизнь кажется долгой и неинтересной, так рассуждает Тикки, но удовольствие — это главное. Жить в удовольствии, получать удовольствие, извлекать удовольствие. Не важно, откуда и из чего. Не имеет значение — как. Будь то дружба, любовь, кровь и смерть, война. Все это — чаша извлекаемого оттуда удовольствия, выражающая настоящую сущность Тикки Микка.
Девочка хихикает и садится за стол напротив Тикки, болтая в воздухе недостающими до пола ногами. В мгновение ее лицо приняло серьезное выражение.
— Мечта и Ненависть... — перечисляя это, она осторожно забирает яблоко из пакета, начиная катать его перед собой на поверхности стола. — ...Удовольствие, Страсть... — голос ее тяжелеет. Яблоко, не пойманное ладонью, падает на пол. — Узы...
Тикки внимательно смотрит на нее, видит опускавшуюся с каждым словом вниз голову, слышит глухой удар. Неловко выхватывает из пачки сигарету, быстро прикуривает и делает попытку успокоить разволновавшуюся сестру:
— Роад. Я знаю, насколько это важно. Я понимаю, что ты, как старшая, испытываешь определенные чувства, но тебе и Графу...
— Я пришла сюда не по просьбе Тысячелетнего, — тихо перебивает она. — Что-то не так, совсем не так. Я это чувствую! — взор, наполненный тревогой и решимостью, заставляющей безоговорочно верить ее словам, вновь устремляется на Тикки. — Они всегда были такой проблемой!
Наверное, Тикки в первый раз за свою жизнь чувствовал себя неловко и ровным счетом не знал, как поступить правильнее. За все время, сколько он знал Роад, за всю память, что держала в себе кровь Ноя, сестренка, его любимая малышка, всегда представляла собой радостного, наслаждающегося ребенка. Это был маленький и сверкающий цветок. Конечно, Тикки не мог помнить всего, точнее, помнить абсолютно все невозможно — но сестра никогда не была так обеспокоена, как сейчас. Было видно — она почти паниковала. И паника была отнюдь не беспочвенна.
Роад — маленькая, хрупкая девочка с мягкой и легкой улыбкой и задорным смехом. Может показаться, что на ее плечах лежит слишком много. Но не стоит заблуждаться. Гены Ноя, это то, что никогда не делало сознание этого существа детским. Острый ум и колоссальные умения не позволяющие поставить ее на одну ступень с обычными людьми. В частности, таковыми были все, несущие в себе с рождения гены, память и качества Ноя.
Экзорцисты — те, кто по каким-то причинам могли противостоять им, используя нечто, именуемое Чистой Силой.
Противник, что подчиняет себе древний артефакт. Сейчас она могли бы стать одной из главных проблем, просто потому, что численность экзорцистов раз в сто превосходила численность Ноя. Хотя ни кто из них не подчиняет себе такую силу, которой обладает один Ной. Но все может измениться...
Особенно сейчас, когда цепь пробуждения всей Семьи прервалась по неизвестным причинам. Это настораживало и беспокоило.
— Эй..., — Тикки мягко позвал сестру, положив той руку на плечо, заставляя тем самым посмотреть на себя, — Я видел их. Блондин и брюнет — я почти уверен, что это они.
— Как ты можешь быть уверенным, — серьезно спросила Роад, не отрывая взгляда от сосредоточенного лица Тикки. Она верила ему, безоговорочно доверяла его словам, но... — Мы не чувствуем их!
— Просто они не позволяют нам чувствовать их. Что-то мешает и им и нам.
— Это не дает нам никакой уверенности, — слабо возразила Роад. Слишком было заметно то мимолетное облегчение, возникшее на ее лице. Естественно, сказанные Тикки слова не решали проблему, но выглядели они практически правдиво.
— Как-нибудь можешь понаблюдать за ними, — подмигнул мужчина. — Все поймешь.
— Спасибо. И...я люблю тебя, братишка, — она улыбнулась ему, одариач мужчину взглядом благодарности. Девочка принела свой обычный вид — повеселела и, соскочив со стула, миг подняла с пола яблоко и кинула его Микку, — Лови!
Он поймал его почти тогда, когда подошел к небольшому запыленному окошку. В голову пришла дурацкая мысль о Яблоке раздора.
— В Ковчеге скучно: Граф забрал с собой Леро. Я останусь пока у тебя!
Тикки развернулся к пригнувшей на кровать сестренке. Хоть ее слова и не подозревали интонации о разрешении, он ответил:
— Конечно.
В руках Микк продолжал крутить заманчиво поблескивающим красной кожурой яблоком. Есть его совершенно не хотелось. И для чего тогда купил?
— И все же, я хочу конфет! — бодро заключила Роад.
***
Это был не страх. Дебитто не чувствовал ничего такого, что бы могло подойти под это описание — ни жар крови, ни мороза, заковавшего его тело. Всего лишь мелкая дрожь, скованными разрядами бившая его руки, оставляя слабость в ногах. В голове не было ни одной мысли. Ничего. Совершенно пусто.
Он промолчал даже в тот момент, когда несколько парней его возраста отпихнули его в сторону, занимая в очереди место перед ним к раздаточному окошку. На время ему показалось, что так и должно быть всегда. Он должен пропускать тех, кто сильнее него, потому как сделать в одиночку он ничего не сможет.
Это решение Дебитто посчитал как единственно правильное. Есть расхотелось.
— Эй, ты что, оглох?!
— Пацан...
Сильный тычок чем-то острым в спину заставил его очнуться и прийти в реальность. Шум столовой и спертый, душный воздух внезапно стали невыносимыми. Что-то произошло... Дебитто огляделся, окидывая взглядом стоящих невдалеке людей. Парень позади него ухмыльнулся, вертя в руках остро заточенную палочку:
— Ты идиот или мазохист? — недовольно спросил он, — Будешь задерживать очередь, тыкну сильней, — и острый кончик вонзился ему между лопаток.
— Забирай уже свой чертов паек! — пробасил голос из раздаточного окна.
Дебитто шикнул от колющей боли в спине и, насколько аккуратно это было возможно, схватил поднос с тарелкой, забыв про хлеб, неловко поплелся к свободному месту. К его удивлению, целый стол был в его распоряжении. Небрежно поставив поднос, он посмотрел на бледно-желтую жидкость в тарелке именованную супом, и повернул голову направо, что бы спросить...
Место пустовало.
Дебитто пару раз открыл и закрыл глаза. Ему понадобилось меньше секунды, что бы понять, что он спятил. С ним никто и никогда не сидел рядом. Он был один. Ел, спал, пил, гулял — все это он делал в одиночестве.
Мальчик неловко опустился на скамейку, рассеянно потрепав волосы на макушке.
Ему показалось, или что-то не сходилось...
И имело ли это значение?
Зачерпнув ложкой бульон, Дебитто мимоходом заметил, что руки у него трясутся сильней. Может он устал? До отбоя не так много времени. Наверное, около двух часов, если, конечно, он не ошибается.
А вот в том, что суп разбавляют водой, он был почти уверен.
— Ужасный вкус, да?
— Ммм?
Не сразу сообразив, что обращаются к нему, Дебитто развернулся назад в полу-оборот, зажимая в зубах ложку, и вопросительно уставился на Шики. Парень, старше его на два года, с взъерошенными колючими черными (хотя на хорошем свету они иногда отливали неестественно бурым оттенком) волосами, вполне хорошим для его возраста телосложением и улыбчивым выражением лица. Хотя, не стоит судить по первому впечатлению. Шики, один из тех, кто умеет играть в «маски» когда ему это нужно и, тот, кто водиться с не совсем хорошей компанией. Словом, его нужно было остерегаться. И делать это тоже нужно осторожно.
— Привет, говорю, — дружелюбно ответил Шики, располагаясь за столом напротив Дебитто. — Я присяду, не возражаешь?
«Конечно нет! Ты уже это сделал!»
— Как жизнь? — спросил он, чувствуя, что его появление не способствует дружеской атмосфере.
— Нормально.
— Ммм...точно? Ну, то есть я рад, и все такое, — Шики в примирении замахал руками, видя напряженность в глазах Дебитто. — Ты как-то выглядишь странно, — «Боже, неужели я настолько пугающий?» — эта ситуация, откровенно, забавляла парня. — Тебя ничего не беспокоит...
— Ты, что, к чему-то клонишь? — сдержанным голосом спросил Дебитто, пряча за длинной челкой бегающие из стороны в сторону от нервозности глаза. Он почувствовал, как его ладони вспотели. — Со мной все в порядке... — он неловко поерзал на месте.
— И...
Шики широко улыбнулся, довольный достигшим эффектом. Слушаю ту отсебятину, которую пытался выговорить Дебитто, он невольно почувствовал в себе необъяснимое превосходство над ним. Чувство, что ты лучше и сильнее опьяняло. Хотелось продолжать, показать все, на что способен, заставить уважать и бояться, до того момента, пока жертва не будет полностью уничтожена. Но сейчас...сейчас нужно остановиться, что бы не испортить выбранный план. Удо обещал его «покарать», если что-то пойдет не так.
Кто-кто, а в таких ситуациях Удо всегда держит свои обещания.
Шики откинул голову назад, вздыхая. Если все получилось, то Джасдеро должен был уже попасть в его лапы. Парня передернуло. Не хотел бы он попасть на место мальчишки. Но сейчас дело за малым.
Шики скосил глаза, принимая самое обычное выражение лица, перебил, стараясь скрыть дрожь предвкушения в голосе:
— Тебе Удо нигде не попадался?
Предполагаемая реакция была просто ошеломляющей. Дебитто, казалось, завис. Зрачки его глаз расширились, а рот так и остался открытым. Не в силах произнести ни звука, он быстро опустил голову. Тело прошибла крупная дрожь. Мышцы заныли. Он словно чувствовал чужую боль. Отдаленным уголком сознания Дебитто понимал, что нельзя так открыто показывать свой страх, но ничего не смог с этим поделать.
В груди слабо заныло.
— Эй, эй, парень, да что с тобой? — возбужденно спросил Шики, вставая со своего места. — Все в порядке?
Он подсел рядом с Дебитто, приобнимая того за плечи. Сквозь хрип и тяжелое дыхание парень расслышал стон и слабое «Больно». Коварная улыбка расцвела на его лице. Он наклонился к самому уху Дебитто, почти дотрагиваясь до него губами и медленно, вкладывая в каждые слова правильные эмоции, сказал:
— А ты представь, насколько ему сейчас больно. Ты же заметил, должен был — ни Удо, ни твоего братца здесь нет. Неужто поссорились, м? Знаешь, это ведь очевидно. Когда вы по отдельности, вас так легко поймать!
— Что ты..., — договорить Дебитто не смог. Из его носа пошла кровь.
— Ты мне нравишься, — Шики поднялся. Рука его дотронулась до темных, немного длинных волос съежившегося мальчика. Он потрепал их. — Первый этаж. Комната, соединяющая первый и второй корпуса. Удачи...
Перед тем, как уйти из общей столовой, Шики махнул рукой на прощание. Дебитто не видел этого, он почти ощущал ядовитую улыбку парня, когда тот разворачивался. Страх завоевывал сознание. Хотелось сжаться в комок, замереть, остановить дыхание, спрятаться. Так, что бы больше никто не смог увидеть, подойти и...и...
Голова загудела еще сильней. В висках начались болезненные покалывания.
Погоди...
Дебитто обхватил себя за плечи. Сердце бухнуло так, что он почувствовал, как сокращались мышцы в грудной клетке. Ощущение не из приятных.
Остановись! Он ведь...он ведь сказал...
Золотые глаза расширились. Теперь паника присоединилась к страху. Мальчик резко развернулся на месте, задев рукой стакан с компотом. На звук никто не обратил внимание.
...сказал о брате? Каком бра...!!!
Осознание. Такое же резкое, как пробуждение после кошмара. Толчок вперед. Чувство, что тело будто сжимается. КАК?! Как такое могло произойти? Пятнадцать минут назад он думал, что он один, что его брата нет, и никогда не существовало. Безрассудство? Безумство!!! Он забыл о нем, оставил...
Пускай они и повздорили там, на холме. Джесдеро ударил его и теперь Дебитто ясно ощущал жжение на щеке. Брат дал ему пощечину, а после...
Как в лето кануло.
— Быть не может... — Дебитто окинул взглядом помещение, выискивая знакомую светлую макушку. Его нет. Удо тоже нет, так сказал Шики.
— Черти тебя дери! — осипшим голосом прошептал Дебитто.
Аномалии с телом продолжались. Теперь ему казалось, что кожу, будто живьем сдирают. Он испытывал ужасное ощущение. Голова закружилась и вся еда, что была съедена сегодня, просилась наружу. Дебитто сглотнул. Не мешкая, он ломанулся вперед, сквозь мутную пелену перед глазами пытаясь разобрать дорогу.
Джасдеро и Удо. Два корпуса. Комната. Первый этаж.
Проем для двери — выход. Лестница в четыре ступени. Прыжка хватило до третьей. Длинный коридор и слабое мерцание свечей. Танцующие тени-призраки на стенах. Извиваются. Предупреждают.
Не оглядываться и сбить кого-то с ног. Не останавливаться, пока не добежать. Толкнуть...
— Боже! Что ты наделал?! — Грехтен крепко сжимала руку извивающегося Джасдеро.
Слезы, как и громкие вскрики не останавливали ее. Она встряхнула мальчика, взглядом приказывая ему заткнуться.
— Это не я...я не хотел и не делал! Это был не я!! — Джасдеро сдержанно всхлипывал. Краем глаза он заметил вломившегося брата и тут же опустил голову.
Сцена, открывшаяся перед глазами, поразила мальчика. Он не мог сказать ни слова. Тело замерло и только сердце продолжало бешено стучаться. Странные боли в теле отступили. Дебитто видел сгорбившегося Удо, которого придерживая под руку, уводила одна из воспитательниц. Его тело тряслось. Стало понятно, что тот на грани. В ошеломлении Дебитто уставился на кровь, которая каплей скатилась с пальцев Джасдеро. Что произошло?
— Отведи Удо в мед.кабинет, — твердым голосом распоряжалась Грехтен. — А ты, как только придешь в норму ступай к директору. Мы обсудим твое наказание. — Она холодным взглядом прожгла Джасдеро, резко отпихнув его в сторону. Мальчик упал. Его плечи тряслись.
Женщина незамедлительно вышла из комнаты, предпочтя не заметить застывшего Дебитто.
Мутный, хрипловатый голос простонал:
— Братик…
Дебитто решился сделать шаг.
Название: Наша Игра.
Автор: yudsukie
Бета: не помешала бы
Фендом: D.Gray-man.
Пейринг: Дебитто/Джасдеро
Рейтинг: R.
Жанр: временами ангст с примесью ужасов.
Саммари: Всегда он должен поддерживать брата, в любых ситуациях, потому как человека, ближе чем он, у него нет. Это выглядело как правило, данное самому себе. Но сейчас внезапная усталость навалилась на них обоих. Нападки и презрение, грубые слова в их сторону от одноклассников. Постоянные побои, и чувство ненависти, что приходило после. Оно не имело выхода. Жалкие попытки отгородиться от других людей, установить справедливость...все это бессмыслица.
Предупреждения: инцест(а он будет!), кровь, AU (время до того, как близнецов приняли в семью Ноев).
От автора: Использованы строчки из стиха Блока "Есть игра:осторожно войти..."
пролог -yuzer.diary.ru/p151624523.htm#more1
глава I - yuzer.diary.ru/p152330951.htm#more1
глава II - yuzer.diary.ru/p154509836.htm#more1
глава III - Слабость.
глава III - Слабость
Немного от автора:
1. Прошу прошение за то, что пришлось так много ждать. В процессе написания главы ее сюжет полностью менялся, наверное, раз 8 и сама глава несчадно удалялась разиков 12.
2. Я допечатала ее вчера в 12 ночи, вычитала текст сегодня утром, но не думаю, что он особо грамотичен.
3. Остальные предупреждения как всегда. Смелые - добро пожаловать!
4. Еще раз простите за задержку.
Тем и страшен невидимый взгляд,
Что его невозможно поймать;
Чуешь ты, но не можешь понять,
Чьи глаза за тобою следят.
Джасдеро еще раз взглянул на не съеденное яблоко, покрутил его в руках, наблюдая за бликами последних лучей закатного солнца на яркой красной кожуре, и в итоге положил его в карман. Редкость это — яблоки. Обычным людям купить их было тяжело. Детям же просто невозможно, тем более такие хорошие, и, судя по аппетитному чавканью брата, очень сладкие.
Холодный поток ветра заставил вздрогнуть. Трава, слегка покачиваясь, щекотала самыми кончиками щиколотки ног и оголенные ступни. Шелест взбудораженных невдалеке деревьев доносился до их слуха, недовольные близкими холодами.
Они сидели на холме. Маленькая полянка, окруженная впереди полудугой леса, с растущей мягкой травой, и, что весьма важное, царившей здесь тишиной. Отсюда можно было увидеть окна приюта, издали наблюдая за тем, что творилась по ту сторону стекол и в тоже время оставаться полностью незамеченным. Быть свободным и прикованным одновременно.
Джасдеро обернулся назад, проверяя. Быть может, кто-то спохватился и теперь ищет их? Кажется, однажды такое уже случалось, когда им было 5 лет. За такое самовольничество миссис Грехтен, уже в то время бывшая при своем характере деспота, порывалась на несколько дней посадить мальчишек в подвал. Самое страшное для детей наказание. Без еды и воды провести двое суток в сыром, кишащем голодных крыс месте. И что тогда остановило ее? Наверное, даже Дебитто не помнит. И все же, сбегать с последних уроков, и пропустить вечерний полдник было глупой затеей. В этом Джасдеро был полностью уверен, потому как до ужина они еще успеют проголодаться.
— Да успокойся же ты, — раздраженно зашипел Дебитто, которого уже порядком достали метания брата. Он откусил еще кусок от яблока, с сожалением отмечая, что то практически закончилось. Стоило взять больше, пока была возможность. За это время, пока они провели тут, Дебитто ни разу не взглянул на брата, просто потому, что чувство вины до сих пор гложило его, а извиниться, почему-то не получалось. Стало бы намного легче, если бы Джасдеро перестал с ним разговаривать и вести себя так же непринужденно.
Алеющий на горизонте закат предостерегал. Скоро станет совсем холодно.
Джасдеро еще раз вздрогнул, когда особенно сильный порыв ветра растрепал его чуть длинные золотистые волосы, лизнув оголившуюся шею. Стало жутко неприятно, когда по телу пробежал волна мурашек. Но даже так, мальчик не сделал ничего, что бы стало теплее. Куртка оставалась лежать на его коленях, и, кажется эта апатия, что исходила от брата, передалась и ему. Как еще объяснить внезапный упадок настроения?
Всегда он должен поддерживать брата, в любых ситуациях, потому как человека, ближе, чем он, у него нет. Это выглядело, как правило, данное самому себе. Но сейчас внезапная усталость навалилась на них обоих. Нападки и презрение, грубые слова в их сторону от одноклассников. Постоянные побои, и чувство ненависти, что приходило после. Оно не имело выхода. Жалкие попытки отгородиться от других людей, установить справедливость. Но что они могли, когда даже взрослые, которые, несомненно, должны быть умнее, не желали принимать стороны детей.
«Поделом вам это!» — все что они могли сказать.
Джасдеро устал. Несомненно, это желание смерти, можно было назвать усталостью. Но, он не может просто взять, и оставить все так, как есть. Дебитто так же нуждается в нем, как и он. Джасдеро надеется на это.
Но почему то сейчас...эта отрешенность брата...странно.
Странный день. Странные люди. Странный человек, который назвал себя Тикки Микком. От этих странностей становилось неуютно и больно.
Джасдеро слышит слабый шум, доносящийся со стороны приюта. Неопределенные вскрики и гомон наперебой кричащих голосов. И сколько времени они здесь пробыли? Не пора ли возвращаться.
— Дебитто?
— Что?
— Там, наверное, что-то происходит, — непонятная осторожность в голосе Джасдеро. И не избавиться от нее, как-будто боится чего-то.
— Не заморачивайся, — сухо бросает Дебитто, однако интонаций и поведения брата замечает сразу же. Он бы спросил, в чем проблема, если бы знал, как понять, что чувствует сам. Куда ему, соваться в чужую душу, когда в своей полная неразбериха. Как будто там, внутри, засело. Стонет, из-за того, что нет свободы, кричит, из-за запертой ярости. И хочет воли.
«Мы слабы, — думает Дебитто. — И сильней нам никогда не стать».
Огрызок яблока он с силой зашвыривает в ближайшие кусты, надеясь, что так станет легче. Но ощущение тяжести не пропадает, наоборот, становиться только больше.
У кого спросить помощи? Им, двум детям.
Дал бы кто совета.
— Там уже свет зажигают. Нам пора, — гнет свое Джасдеро, привставая с земли. Он обходит брата, становясь прямо перед ним, подает руку. И от чего-то этот жест служит как сигнал, красная тряпка, показанная быку. Кипящий бульон ненависти, боли и страха. В каждом из них. Вопрос только, у кого убежит раньше. Дебитто или Джасдеро?
— Хочешь идти? Иди! Не держу, — приглушенно рычит Дебитто, последними силами сдерживаясь. Ну не должен он вымещать все на брате. Он ни в чем не виноват. Джасдеро, по сути вещей, вообще больше достается.
Джасдеро делает шаг назад, убирая руку. Становиться серьезным, даже слишком. Что, нереально конечно, но Дебитто испытывает слабое чувство страха. Реакция брата что ни на есть странная. Он мог ударить, маловероятно конечно, но мог же! Сказать, какой он дурак или кретин. Но что бы так...
— Что происходит... — не спрашивает, утверждает. Голос, все такой же, детский, но сквозящие в нем нотки стали неожиданно раздражают. — … с тобой.
— Не понимаю, о чем ты! — Дебитто все же поднимает голову, встречаясь взглядом с глазами Джасдеро. Мутно-янтарного цвета. У них у обоих. Оба раздраженны до предела. Оба злятся на себя и друг друга. — Оставь меня в покое, — чуть слышно, шепотом добавляет он. И ведь страшно, потому что если уйдет... будет только хуже.
Чувство, которое испытывал Джасдеро нельзя было назвать болью. Нет, он ее не чувствовал. Скорее неприятное ощущение, похожее на разочарование. К примеру, когда пытаешься разрезать веревку тупыми ножницами и с наивностью наблюдаешь за тем, как она рвется. Не мгновенно, как предполагалось, а медленно, со смаком.
— Расскажи мне.
— Почему я должен это сделать? Ты не заставишь меня!
— Я люблю тебя и поэтому я хочу знать, что беспокоит нас, — Джасдеро вновь подает руку, странно улыбаясь и заворожено всматриваясь в дрожащий янтарь глаз брата.
Почему-то только сейчас ему показалось, будто тело не его. Не подчиняется его воле. И что секунду за него говорил некто другой. Им кто-то управляет, и как только Джасдеро это понял, перед глазами резко помутнело.
— О чем ты, черт возьми, сейчас говоришь...
***
Одинокая и уникальная, как этот мир восковая роза, обвитая тонким стеблем вокруг тонкой, невысокой ножки служила единственным источником света. Такие красивые и сложные по своему созданию вещи чаще всего были предназначены в качестве декоративной безделушки, для придания комнаты больше тепла и уюта. Иногда свечи, выполненные в столь искусной манере, дарили на малозначительные праздники и всяческие годовщины. Не стоит утверждать, но возможно эта вещь очень дорога хозяину. Была когда-то. И он бы не стал использовать ее, медленно уничтожая в пламени.
Когда Тикки зашел внутрь маленькой каморки почтальона, его брови незаметно нахмурились. Микк точно помнил, что зажженной свечи он не оставлял, просто потому, что последняя потухла еще вчера вечером, ну, кроме конечно той, что сейчас освещает середину одной единственной комнаты. И он совершенно точно знал, кто решил зайти к нему в гости.
— ...и зачем? — заданный вопрос оказался вполне предсказуемым. Силуэт, остававшийся в тени не шелохнулся. Микк, а возможен ли тот факт, что у тебя паранойя? Хотя нет. Шизофрения! С каких пор ты разговариваешь сам с собой?
— А я уж было подумал, что ты соскучилась по мне, — притворно — разочарованно тянет Микк, пожимая плечами, отворачивается. Стягивает плащ и вешает его на гвоздь.
Устало вздыхает, будто ему действительно в тягость, и медленно проходит к старому, потрепанному уже не одним годом табурету, садится, не сводя глаз с притихшей в самом углу тени. Купленные ранее часом назад яблоки кладет на стол. Рядом с ними ложиться недокуренная пачка сигарет.
— А конфеты? — через несколько мгновений раздается смягчившийся голос с нотками фальшивой обиды.
— Ну извини, — Тикки разводит руками, демонстрируя полную раздосадованность. — Не ждал.
— Ха! С тобой всегда так! Только папочка знает, что мне нужно. Болван!
— Ну! Куда ж мне, до Шерила-то! — он ласково улыбнулся притаившейся в углу девчонке, на секунду показывая ей свою «вторую личность», вот так вот просто, за что получает в ответ сверкающие неподдельным удивлением глаза и вытянутую в потрясении милую мордочку. Он только что открыл перед ней все свои запрятанные карты, показал ей часть своей другой жизни. Но сделал это так легко, что самому неловко.
Девочка выдыхает, прогоняя терпкий морок, хмыкает почти чуть ли не торжествующе, и, наконец, выходит к середине комнаты, под дребезжащий свет от огня свечи:
— А я то все думала...Так вот как ты ладишь с людьми.
— Достаточно удобный навык, — замечает Микк. — В наше время нужно себя чем-то развлекать, иначе, нет никакого удовольствия.
Без малого счастья и комфорта жизнь кажется долгой и неинтересной, так рассуждает Тикки, но удовольствие — это главное. Жить в удовольствии, получать удовольствие, извлекать удовольствие. Не важно, откуда и из чего. Не имеет значение — как. Будь то дружба, любовь, кровь и смерть, война. Все это — чаша извлекаемого оттуда удовольствия, выражающая настоящую сущность Тикки Микка.
Девочка хихикает и садится за стол напротив Тикки, болтая в воздухе недостающими до пола ногами. В мгновение ее лицо приняло серьезное выражение.
— Мечта и Ненависть... — перечисляя это, она осторожно забирает яблоко из пакета, начиная катать его перед собой на поверхности стола. — ...Удовольствие, Страсть... — голос ее тяжелеет. Яблоко, не пойманное ладонью, падает на пол. — Узы...
Тикки внимательно смотрит на нее, видит опускавшуюся с каждым словом вниз голову, слышит глухой удар. Неловко выхватывает из пачки сигарету, быстро прикуривает и делает попытку успокоить разволновавшуюся сестру:
— Роад. Я знаю, насколько это важно. Я понимаю, что ты, как старшая, испытываешь определенные чувства, но тебе и Графу...
— Я пришла сюда не по просьбе Тысячелетнего, — тихо перебивает она. — Что-то не так, совсем не так. Я это чувствую! — взор, наполненный тревогой и решимостью, заставляющей безоговорочно верить ее словам, вновь устремляется на Тикки. — Они всегда были такой проблемой!
Наверное, Тикки в первый раз за свою жизнь чувствовал себя неловко и ровным счетом не знал, как поступить правильнее. За все время, сколько он знал Роад, за всю память, что держала в себе кровь Ноя, сестренка, его любимая малышка, всегда представляла собой радостного, наслаждающегося ребенка. Это был маленький и сверкающий цветок. Конечно, Тикки не мог помнить всего, точнее, помнить абсолютно все невозможно — но сестра никогда не была так обеспокоена, как сейчас. Было видно — она почти паниковала. И паника была отнюдь не беспочвенна.
Роад — маленькая, хрупкая девочка с мягкой и легкой улыбкой и задорным смехом. Может показаться, что на ее плечах лежит слишком много. Но не стоит заблуждаться. Гены Ноя, это то, что никогда не делало сознание этого существа детским. Острый ум и колоссальные умения не позволяющие поставить ее на одну ступень с обычными людьми. В частности, таковыми были все, несущие в себе с рождения гены, память и качества Ноя.
Экзорцисты — те, кто по каким-то причинам могли противостоять им, используя нечто, именуемое Чистой Силой.
Противник, что подчиняет себе древний артефакт. Сейчас она могли бы стать одной из главных проблем, просто потому, что численность экзорцистов раз в сто превосходила численность Ноя. Хотя ни кто из них не подчиняет себе такую силу, которой обладает один Ной. Но все может измениться...
Особенно сейчас, когда цепь пробуждения всей Семьи прервалась по неизвестным причинам. Это настораживало и беспокоило.
— Эй..., — Тикки мягко позвал сестру, положив той руку на плечо, заставляя тем самым посмотреть на себя, — Я видел их. Блондин и брюнет — я почти уверен, что это они.
— Как ты можешь быть уверенным, — серьезно спросила Роад, не отрывая взгляда от сосредоточенного лица Тикки. Она верила ему, безоговорочно доверяла его словам, но... — Мы не чувствуем их!
— Просто они не позволяют нам чувствовать их. Что-то мешает и им и нам.
— Это не дает нам никакой уверенности, — слабо возразила Роад. Слишком было заметно то мимолетное облегчение, возникшее на ее лице. Естественно, сказанные Тикки слова не решали проблему, но выглядели они практически правдиво.
— Как-нибудь можешь понаблюдать за ними, — подмигнул мужчина. — Все поймешь.
— Спасибо. И...я люблю тебя, братишка, — она улыбнулась ему, одариач мужчину взглядом благодарности. Девочка принела свой обычный вид — повеселела и, соскочив со стула, миг подняла с пола яблоко и кинула его Микку, — Лови!
Он поймал его почти тогда, когда подошел к небольшому запыленному окошку. В голову пришла дурацкая мысль о Яблоке раздора.
— В Ковчеге скучно: Граф забрал с собой Леро. Я останусь пока у тебя!
Тикки развернулся к пригнувшей на кровать сестренке. Хоть ее слова и не подозревали интонации о разрешении, он ответил:
— Конечно.
В руках Микк продолжал крутить заманчиво поблескивающим красной кожурой яблоком. Есть его совершенно не хотелось. И для чего тогда купил?
— И все же, я хочу конфет! — бодро заключила Роад.
***
Это был не страх. Дебитто не чувствовал ничего такого, что бы могло подойти под это описание — ни жар крови, ни мороза, заковавшего его тело. Всего лишь мелкая дрожь, скованными разрядами бившая его руки, оставляя слабость в ногах. В голове не было ни одной мысли. Ничего. Совершенно пусто.
Он промолчал даже в тот момент, когда несколько парней его возраста отпихнули его в сторону, занимая в очереди место перед ним к раздаточному окошку. На время ему показалось, что так и должно быть всегда. Он должен пропускать тех, кто сильнее него, потому как сделать в одиночку он ничего не сможет.
Это решение Дебитто посчитал как единственно правильное. Есть расхотелось.
— Эй, ты что, оглох?!
— Пацан...
Сильный тычок чем-то острым в спину заставил его очнуться и прийти в реальность. Шум столовой и спертый, душный воздух внезапно стали невыносимыми. Что-то произошло... Дебитто огляделся, окидывая взглядом стоящих невдалеке людей. Парень позади него ухмыльнулся, вертя в руках остро заточенную палочку:
— Ты идиот или мазохист? — недовольно спросил он, — Будешь задерживать очередь, тыкну сильней, — и острый кончик вонзился ему между лопаток.
— Забирай уже свой чертов паек! — пробасил голос из раздаточного окна.
Дебитто шикнул от колющей боли в спине и, насколько аккуратно это было возможно, схватил поднос с тарелкой, забыв про хлеб, неловко поплелся к свободному месту. К его удивлению, целый стол был в его распоряжении. Небрежно поставив поднос, он посмотрел на бледно-желтую жидкость в тарелке именованную супом, и повернул голову направо, что бы спросить...
Место пустовало.
Дебитто пару раз открыл и закрыл глаза. Ему понадобилось меньше секунды, что бы понять, что он спятил. С ним никто и никогда не сидел рядом. Он был один. Ел, спал, пил, гулял — все это он делал в одиночестве.
Мальчик неловко опустился на скамейку, рассеянно потрепав волосы на макушке.
Ему показалось, или что-то не сходилось...
И имело ли это значение?
Зачерпнув ложкой бульон, Дебитто мимоходом заметил, что руки у него трясутся сильней. Может он устал? До отбоя не так много времени. Наверное, около двух часов, если, конечно, он не ошибается.
А вот в том, что суп разбавляют водой, он был почти уверен.
— Ужасный вкус, да?
— Ммм?
Не сразу сообразив, что обращаются к нему, Дебитто развернулся назад в полу-оборот, зажимая в зубах ложку, и вопросительно уставился на Шики. Парень, старше его на два года, с взъерошенными колючими черными (хотя на хорошем свету они иногда отливали неестественно бурым оттенком) волосами, вполне хорошим для его возраста телосложением и улыбчивым выражением лица. Хотя, не стоит судить по первому впечатлению. Шики, один из тех, кто умеет играть в «маски» когда ему это нужно и, тот, кто водиться с не совсем хорошей компанией. Словом, его нужно было остерегаться. И делать это тоже нужно осторожно.
— Привет, говорю, — дружелюбно ответил Шики, располагаясь за столом напротив Дебитто. — Я присяду, не возражаешь?
«Конечно нет! Ты уже это сделал!»
— Как жизнь? — спросил он, чувствуя, что его появление не способствует дружеской атмосфере.
— Нормально.
— Ммм...точно? Ну, то есть я рад, и все такое, — Шики в примирении замахал руками, видя напряженность в глазах Дебитто. — Ты как-то выглядишь странно, — «Боже, неужели я настолько пугающий?» — эта ситуация, откровенно, забавляла парня. — Тебя ничего не беспокоит...
— Ты, что, к чему-то клонишь? — сдержанным голосом спросил Дебитто, пряча за длинной челкой бегающие из стороны в сторону от нервозности глаза. Он почувствовал, как его ладони вспотели. — Со мной все в порядке... — он неловко поерзал на месте.
— И...
Шики широко улыбнулся, довольный достигшим эффектом. Слушаю ту отсебятину, которую пытался выговорить Дебитто, он невольно почувствовал в себе необъяснимое превосходство над ним. Чувство, что ты лучше и сильнее опьяняло. Хотелось продолжать, показать все, на что способен, заставить уважать и бояться, до того момента, пока жертва не будет полностью уничтожена. Но сейчас...сейчас нужно остановиться, что бы не испортить выбранный план. Удо обещал его «покарать», если что-то пойдет не так.
Кто-кто, а в таких ситуациях Удо всегда держит свои обещания.
Шики откинул голову назад, вздыхая. Если все получилось, то Джасдеро должен был уже попасть в его лапы. Парня передернуло. Не хотел бы он попасть на место мальчишки. Но сейчас дело за малым.
Шики скосил глаза, принимая самое обычное выражение лица, перебил, стараясь скрыть дрожь предвкушения в голосе:
— Тебе Удо нигде не попадался?
Предполагаемая реакция была просто ошеломляющей. Дебитто, казалось, завис. Зрачки его глаз расширились, а рот так и остался открытым. Не в силах произнести ни звука, он быстро опустил голову. Тело прошибла крупная дрожь. Мышцы заныли. Он словно чувствовал чужую боль. Отдаленным уголком сознания Дебитто понимал, что нельзя так открыто показывать свой страх, но ничего не смог с этим поделать.
В груди слабо заныло.
— Эй, эй, парень, да что с тобой? — возбужденно спросил Шики, вставая со своего места. — Все в порядке?
Он подсел рядом с Дебитто, приобнимая того за плечи. Сквозь хрип и тяжелое дыхание парень расслышал стон и слабое «Больно». Коварная улыбка расцвела на его лице. Он наклонился к самому уху Дебитто, почти дотрагиваясь до него губами и медленно, вкладывая в каждые слова правильные эмоции, сказал:
— А ты представь, насколько ему сейчас больно. Ты же заметил, должен был — ни Удо, ни твоего братца здесь нет. Неужто поссорились, м? Знаешь, это ведь очевидно. Когда вы по отдельности, вас так легко поймать!
— Что ты..., — договорить Дебитто не смог. Из его носа пошла кровь.
— Ты мне нравишься, — Шики поднялся. Рука его дотронулась до темных, немного длинных волос съежившегося мальчика. Он потрепал их. — Первый этаж. Комната, соединяющая первый и второй корпуса. Удачи...
Перед тем, как уйти из общей столовой, Шики махнул рукой на прощание. Дебитто не видел этого, он почти ощущал ядовитую улыбку парня, когда тот разворачивался. Страх завоевывал сознание. Хотелось сжаться в комок, замереть, остановить дыхание, спрятаться. Так, что бы больше никто не смог увидеть, подойти и...и...
Голова загудела еще сильней. В висках начались болезненные покалывания.
Погоди...
Дебитто обхватил себя за плечи. Сердце бухнуло так, что он почувствовал, как сокращались мышцы в грудной клетке. Ощущение не из приятных.
Остановись! Он ведь...он ведь сказал...
Золотые глаза расширились. Теперь паника присоединилась к страху. Мальчик резко развернулся на месте, задев рукой стакан с компотом. На звук никто не обратил внимание.
...сказал о брате? Каком бра...!!!
Осознание. Такое же резкое, как пробуждение после кошмара. Толчок вперед. Чувство, что тело будто сжимается. КАК?! Как такое могло произойти? Пятнадцать минут назад он думал, что он один, что его брата нет, и никогда не существовало. Безрассудство? Безумство!!! Он забыл о нем, оставил...
Пускай они и повздорили там, на холме. Джесдеро ударил его и теперь Дебитто ясно ощущал жжение на щеке. Брат дал ему пощечину, а после...
Как в лето кануло.
— Быть не может... — Дебитто окинул взглядом помещение, выискивая знакомую светлую макушку. Его нет. Удо тоже нет, так сказал Шики.
— Черти тебя дери! — осипшим голосом прошептал Дебитто.
Аномалии с телом продолжались. Теперь ему казалось, что кожу, будто живьем сдирают. Он испытывал ужасное ощущение. Голова закружилась и вся еда, что была съедена сегодня, просилась наружу. Дебитто сглотнул. Не мешкая, он ломанулся вперед, сквозь мутную пелену перед глазами пытаясь разобрать дорогу.
Джасдеро и Удо. Два корпуса. Комната. Первый этаж.
Проем для двери — выход. Лестница в четыре ступени. Прыжка хватило до третьей. Длинный коридор и слабое мерцание свечей. Танцующие тени-призраки на стенах. Извиваются. Предупреждают.
Не оглядываться и сбить кого-то с ног. Не останавливаться, пока не добежать. Толкнуть...
— Боже! Что ты наделал?! — Грехтен крепко сжимала руку извивающегося Джасдеро.
Слезы, как и громкие вскрики не останавливали ее. Она встряхнула мальчика, взглядом приказывая ему заткнуться.
— Это не я...я не хотел и не делал! Это был не я!! — Джасдеро сдержанно всхлипывал. Краем глаза он заметил вломившегося брата и тут же опустил голову.
Сцена, открывшаяся перед глазами, поразила мальчика. Он не мог сказать ни слова. Тело замерло и только сердце продолжало бешено стучаться. Странные боли в теле отступили. Дебитто видел сгорбившегося Удо, которого придерживая под руку, уводила одна из воспитательниц. Его тело тряслось. Стало понятно, что тот на грани. В ошеломлении Дебитто уставился на кровь, которая каплей скатилась с пальцев Джасдеро. Что произошло?
— Отведи Удо в мед.кабинет, — твердым голосом распоряжалась Грехтен. — А ты, как только придешь в норму ступай к директору. Мы обсудим твое наказание. — Она холодным взглядом прожгла Джасдеро, резко отпихнув его в сторону. Мальчик упал. Его плечи тряслись.
Женщина незамедлительно вышла из комнаты, предпочтя не заметить застывшего Дебитто.
Мутный, хрипловатый голос простонал:
— Братик…
Дебитто решился сделать шаг.
@настроение: как только я выкладываю главу, так у нас начинается гроза xD
@темы: D.Gray-man, Джасдеби, фанфики, Разочарование, ухмыляясь, идет позади энтузиазма (с).
-
-
22.11.2011 в 12:29(ИЗвиняйте, не удержалась))
-
-
22.11.2011 в 14:04а то я и вправду уже забыла про него.-
-
23.11.2011 в 03:53Мне твой фанф, кстати, нравится...
-
-
23.11.2011 в 19:04На счет фикрайтерского - есть немного, врать не буду.
Я честно постараюсь - ибо начало положено)))