[yuzer]

Чего-то я тут настрочила по Догсам) Очередная бессмыслица правда.


Название:То — чего в нас нет
Фендом: Dogs
Пейринг: Хайне/Бадоу

№1.

Бадоу был удивлен. Не сказать, что приятно, но все же. Легкое недоумение проскользнуло на его лице, когда белое нечто, напоминавшее воздушные хлопья, посыпались, пританцовывая, с неба.
Шедший рядом Хайне возвел глаза к небу, а затем сказал, будто плюнул:
- Зима.
Бадоу кивнул, механическим движением руки выуживая из пачки сигарету.
- Редкость.

Почему-то казалось, что падающий снег приносил с собой спокойствие и безмятежность, чего стоило только вглядеться в лица людей.
Чувство временного спокойствия выглядело так же хуево, как и последние секунды жизни — пока летит пуля.
На счет этого Бадоу выражается крайне красноречиво, что в ушах свербит, и с отвращением (тоской) задергивает занавеску, выплевывая недокуренную сигарету.
Ему все больше кажется, что наступающее забвение — оно гипнотизирует, отвлекает, и, вконец, как не сопротивляться, сковывает невидимой цепью.
Больно, отвратно и противно. Хочется пойти и проблеваться, потому что надежды на лучшую жизнь дают о себе знать.
Хайне чувствует это. Ему тоже больно.

Тогда, когда Бадоу громко, в шутку выкрикивает, смеясь:
- Живым не дамся!, - Хайне бьет его, не сильно, но так, что бы рыжий пришел в свое обычное, нормальное состояние.

Хриплое, тяжелое дыхание — обязательно на двоих.
Движения, медленные и разменные.
Одновременно мучительные и приносящие наслаждение.
Волнами. Тяжело и легко. Потом снова тяжело и опять до безумия легко.
- Больно?
Расфокусированные зеленые глаза, поддетые темной пеленой говорили об обратном.
Мыслительный процесс был до того медлителен и ленив, что понадобилось около минуты ожидания, что бы услышать сбивчивое, но определенно произносимое с усилием:
- Хорошо...
А потом стон, до того проникновенный и глубокий, что всё — сил сдерживаться уже не было.

В открытую форточку дул холодный морозный ветер.
Сигарета давно потушена.
- И что же в конце изменилось? - поинтересовался Хайне, утыкаясь холодным носом в теплое плечо Бадоу.
- А что ты видишь, когда смотришь на людей?
- Глупость.
- Твое поверхностное! - Нейлз негромко засмеялся, - а ты попробуй, вглядись не в поступок, а в причины.
- И что я увижу?
- Все что угодно.
- Идиотизм это. - недовольно пробурчал Хайне, натягивая одеяло повыше. Если не закрыть форточку, к утру они оба покроются инеем.
Бадоу повернулся на бок, соприкасаясь лбом со лбом Хайне.
- Ты сам спросил, - цыкнул он, - я не знаю, что можешь видеть ты.
- Заткнись уже и спи. - приобнимая напарника, приглушенно рыкнул Раммштайнер, закрывая глаза.
Он и сам прекрасно знал и причину и поступки, и то, что чувствует серая масса людей. Прекрасно читает это у них в глазах. То мелкое, но определенно проблематичное чувство, не дающее ясно мыслить, заставляющее окунаться в общность, забывая себя. Приносящее боль на гране сумасшествия тем, кто определенно знал свою судьбу и предугадывал смерть.
То, что затуманило взгляды тысячей — вера.
Маленькое слово, а сколько ломающихся мечт.
Хайне позволил себе улыбнуться.
И зачем только спрашивал это у Бадоу?
Через некоторое время послышался укоряющий шёпот Нейлза.
- Изверг! Я не докурил.
***

Вот это уже что-то, с чем-то.
Предупреждение: Стёб!

№2

Когда и в какое время Хайнэ выучил адрес проживания Нейлза, похоже, не знал даже сам рыжий. И, кстати, посредством какой гулянки Раммштайнер обзавелся собственным ключом, этого тоже никто не знал.
«Сделал втихаря?» - наивно предположил Бадоу. Но, кажется, он был на сто процентов уверен, что альбинос шутки бы не оценил.
Защелкивающий звук дверного замка и надрывистый скрип резко открываемой двери — тоже вполне привычно.
Не обращая внимания, или попросту не заметив, Нейлз продолжает стоять у зеркала, тихонько напевая незамудренный мотивчик одной из попсовых песенок, что, возможно, вчера крутили по ящику.

Хайне всегда ходит тихо, как тень — также напряжённо и безмолвно. Поэтому, приходя в квартиру к Нейлзу, он специально, а может и случайно, но наступает на одну из тех мерзких досок, издающих скрип, больше похожий на хрип дверного звонка, у которого батарейки всю последнюю неделю работают на честном слове.
Проходя по коридору, Хайне замирает. Как статуя, белая и неподвижная, он излучал полное непонимание происходящего. Только через несколько минут, когда вновь возвращается дар самообладания, он ошеломленно произносит:
- Эй! Ты чего творишь?
- А чё, совсем ослеп? - не менее «вежливо» отзывается Бадоу, зажимая в уголках губ медленно тлевшую сигарету и изредка шипя, обжигаясь пальцами о прибор. Сосредоточенность его лица была ошеломляющей, с каким старанием Нейлз орудовал маленькими утюжками, выпрямляя немного завивавшиеся рыжие пряди.
- Приехали Нейлз! - выдыхает Раммштайнер, облокачиваясь на стену, - такого я от тебя не ожидал.
В ответ лишь выразительное грозное мычание.
***


Здесь про Джованни. (на мой взгляд самое нормальное)
www.diary.ru/~Small-Caliber-Fest/p124479527.htm...